История о том, как сотрудничество с фондом «Сколково» для изобретателей становится уроком приспособления, или хождение стартапа по мукам

Для обеспечения устойчивого экономического роста и диверсификации экономики страны государством созданы,  так называемые, «институты развития», являющиеся инструментом государственной политики, стимулирующим инновационные процессы в обществе.

Их основная задача — преодоление пропасти между инновационной идеей и потребителем на «приоритетных направлениях» производства там, где рыночные механизмы не могут работать в принципе, например в масштабных топливно-энергетических проектах.

Бизнесу всегда нужен результат: «здесь и сейчас», такова его природа. Государство же обязано планировать результат на многие годы вперёд, это его исключительная обязанность. Так родилось государственно-частное партнёрство, при котором государство, думая о будущем, берёт под свою опеку перспективные, но затратные проекты, дающие не мгновенную отдачу.

Абсолютно верное решение создания таких институтов, способное стопроцентно в будущем привести страну в ряд передовых технологических государств, с самой первой минуты столкнулось с традиционной консервативностью патриархального уклада государства.

И здесь не случайно упоминание процентов, указывающих оценку шансам преодоления международного технологического отставания. Далее мы выведем их реально.

Итак:

Законодательно в стране создано около 3 десятков институтов развития, как в финансовой, так и в нефинансовой сфере.

На примере малого инновационного предприятия, рассмотрим их эффективность в реализации возложенных на них задач и надежд.

Имея на руках патент на уникальное изобретение (например: «минигенератор огромной мощности») и признание экспертного сообщества, коллектив авторов создаёт малое инновационное предприятие, с целью внедрения данного изобретения, коммерциализации и организации его производства.

Имея собственных ресурсов, в виде личных сбережений только на проведение «кухонных» экспериментов, подготовку и проведение презентаций, авторы вынуждены искать инвестиции. Рыночные механизмы, как говорилось ранее, ещё не работают. Кредитные ресурсы закрыты по «тысяча +1» причине. Возникает предпосылка для встречи авторов с государственной поддержкой в лице институтов развития.

И уже на этом этапе они сталкиваются с ситуацией, что в виду разных условностей (например, необходимость соинвестирования, фонды ЖКХ, АИЖК, Дальнего Востока, Северного Кавказа и т.д.), все эти институты для них закрыты. Остаётся только фонд «Сколково».

Есть, правда, ещё «фонд Бортника» (Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере), но он оказывает ничтожную поддержку раз в год по конкурсу десяткам, субъективно и анонимно отобранным изобретениям из десятков тысяч. Критерии отбора туманны, однако один из важных – изобретение должно быть настолько ничтожным (по существу и для страны), чтоб на его внедрение хватило миллиона рублей.

Есть еще, например, РВК (Российская венчурная компания), где шанс получить поддержку у простого изобретателя, сумевшего оформить грантовую заявку правильно – чуть выше, получить поддержку.

Таким образом, оценка шансов внедрения оценивается уже как — 1/30 = 3,3%.

Но на входе и там создан малообъяснимый «фейс-контроль», а это необходимость наличия в команде иностранного учёного, либо специалиста с опытом работы в иностранной компании.

Откуда взяться такому «нужному свадебному генералу» где то в глубинке, например  под Челябинском? Да и как он мог вообще появиться на этом этапе в членах команды энтузиастов из провинциальной мастерской? Кто б подумал, что профессор из Гарварда на энтузиазме рванёт под Челябинск, или провинциальные «кулибины» соберут со своих односельчан тысячи инвалютных знаков, чтоб поехать в Европу знакомить со своим уникальным изобретением тамошних учёных мужей для убедительности «домашним контролёрам», когда те односельчане и туалет-то тёплый не в каждом доме имеют.

Итак, на этом препятствии отсеялась половина потенциальных Менделеевых, да Ломоносовых. Остальные за небольшую мзду нашли в столицах или ближнем зарубежье, ненужного в деле, но при лампасах, требуемого члена команды. Формальные условия соблюдены. Не тут то было.

И снова к расчётам 3,3% х (1/2) = 1,75%

Далее вступает в бой «фронтовая юридическая артиллерия». Оказывается устав того инновационного предприятия ну просто не годится для внедрения изобретения, а проще говоря, с таким уставом и вышеупомянутый «минигенератор огромной мощности» как бы и генератором не может быть.

Во-первых: фразы о деятельности предприятия должны быть построены ни коим образомне так, чтоб:«мама мыла раму» но обязательно наоборот – «мыла раму мама». Высококлассные юристы, аккредитованные как частное предприятие при фонде «Сколково», очень внимательно за этим следят и, естественно, за определённую плату мгновенно помогут переставить слова в предложениях правильно. Иначе и с третьей попытки не пройти. И тут тоже происходит отсев «непонятливых» или пожелавших сэкономить на пристроенных юристах. Минус 1/3 = 1,17%

Во-вторых: согласно ФЗ РФ N 244-ФЗ «Об инновационном центре «Сколково», в уставе предприятия, стремящегося в резидентство не должно присутствовать ни малейшее упоминание о выполнении работ, приносящих ему доход. Его работники должны заниматься исключительно внедрением заявленного проекта. Но, а как же жить? на что покупать расходные, материалы, оборудование? чем оплачивать связь? …. Надежда на односельчан?

В фонде «Сколково» предусмотрено финансирование таких проектов выделением минигрантов до 5 млн. руб.

Фактически, такие минигранты получают 25% резидентов. Остальные не выживают без средств и прекращают деятельность. Итого: 1,17 х 0,25 = 0,29%

Таким образом, к финишу приходит ≈ 0,3%,порой, крайне важных для страны изобретений. В количественном выражении не более нескольких десятков! Это для 140-миллионной страны со своей великой историей гениальных изобретателей. Это не в год. Это за несколько последних лет, ведь процесс растягивается на годы.

Пройдя (не без потерь) описанные испытания и став резидентом «энерготехнического» кластера фонда, коллектив авторов – энтузиастов обращается за предоставлением минигранта, без которого, как сказано ранее, проект реализовать невозможно.

Возникает задача подготовки стостраничного грантового меморандума, который должен одобрить руководитель кластера и передать на рассмотрение грантового комитета, который, в свою очередь тоже его должен одобрить.

При этом нужно заметить, что проект, нуждающийся в минигранте!, в числе единиц из тысяч, обычно с достоинством проходит конкурсы, организуемые за многие миллионы, всё тем же фондом «Сколково» для отбора таких проектов к финансированию. (Хотелось бы понять логику проведения многомиллионных конкурсов и форумов для отбора проектов с целью поддержки – 5 млн. руб., чтоб впоследствии отказать в той поддержке).

Возглавляет «энерготехнический» кластер института развития! страны (фактически решает судьбы развития всей её энергетики) выдающийся специалист – недавний студент, с двумя высшими образованиями: юридическим! и экономическим! и опытом кабинетной! работы, аж 5! лет.

И совершенно ничего не значит, что среди авторов – соискателей есть учёные, профессора и специалисты с 30-летним стажем работы на производстве. Также совершенно ничего не значат положительные отзывы и рекомендации сотен экспертов и десятков экспертиз. Данному руководителю достаточно произнести своё сакральное: «не верю!» (возможно он наделён ещё недюжим театральным талантом) – изобретение никогда не получит государственной поддержки.

О меморандуме можно рассказывать отдельно и много. Это наверняка полезный документ, который содержит описание проекта, его преимущество перед аналогами, бизнес-план и т.д. Но помимо действительно необходимой информации, в него включены разделы, заведомо невозможные для заполнения, такие, как бизнес-планы конкурентов, способы реализации конкурентами коммерческих мероприятий и т.п. разделы, являющиеся коммерческой информацией, которую можно добыть исключительно незаконным путём.

Такая форма меморандума позволяет довольно широко трактовать подход к разным проектам. Все отношения с соискателями строятся не на технической ценности изобретения, а на лояльности руководителя к проекту.

Это, по сути, блокирует возможность подачи меморандума на рассмотрение грантового комитета, а как следствие – получение гранта на развитие проекта.

Между ними начинается игра в пинг-понг вопросами/ответами. Разумеется, речь уже идёт не о помощи, но о противодействии. А учитывая важность инноваций для развития страны, такое положение имеет конкретное определение – саботаж. И шансы реализации уникального гипотетического «минигенератора» коллективом авторов-изобретателей практически сравнялись с нулём.

Игнорирование интересов развития страны и интересов изобретателей-новаторов, вот реальная характеристика институтов её развития, которую в условиях санкционной блокады уже трудно прикрыть дутой отчётностью.

Вот такие шансы страны стать передовым технологическим государством. Такова инновационная среда сегодня в России. Не изменив это положение, тормозя развитие инноваций – не решить задачи новой индустриализации на «приоритетных направлениях». Страна богатеет своими умами и технологиями, а не величиной руководящих кресел и толстокожестью того, что в них сидит.

В. Игель